Аналогичный мир - 4 (СИ) - Страница 22

— Вот. Купи всё, что нужно, — и улыбнулся: — И всё, что хочешь.

И она пошла к Колетт, и заказала шикарный фасон из дорогой материи, и с надбавкой за срочность.

Эстер протянула Колетт деньги. Ты взяла их, быстро, не разворачивая обёртки, пересчитала и сунула то ли за пазуху, то ли во внутренний карман.

— Ну же, Жанно, поторапливайся.

Жанно легко и ловко взял обе коробки, покосился на Рут, бережно прижимавшую к груди коробку с цветами, и буркнул:

— Пошли, что ли.

— Ты что это себе позволяешь, поросёнок?! — шлёпнула его по затылку Колетт. — Ступай и будь вежлив, тогда и тебе перепадёт. Грубияну чаевых не видать! Ни конфет, ни мороженого не будет.

Жанно ухмыльнулся: умеет мать так повернуть, чтоб и ему перепало. Теперь-то уж точно не забудут. А с таким заказом меньше кредитки не отвалят.

Они шли по улице целой процессией. А возле их дома топтался негритёнок лет восьми с коробкой из цветочного магазина.

— Во, ваш букет, мэм, — выдохнул он, преданно распахивая до предела глаза.

Эстер рассмеялась и кивнула.

— Молодец, отнесёшь наверх — получишь на конфету.

Негритёнок расплылся в блаженной улыбке, но тут же настороженно покосился на Жанно: как бы тот не отнял чаевых. Эстер перехватила и поняла этот взгляд. И, когда они поднялись и вошли в квартиру, сразу забрала букет, дала монетку и отпустила малыша.

— А теперь ты, — она улыбнулась Жанно. — Положи их вот сюда, на диван. Спасибо, держи.

Увидев целых две кредитки, Жанно радостно покраснел и, шаркнув ногой, склонил в полупоклоне — как мать учила — голову.

— Рад был услужить, мадам, заходите ещё, мадам.

И не вылетел, как та мелюзга голопузая, а степенно вышел, с вежливой бесшумностью прикрыв за собой дверь.

Ну вот, Эстер посмотрела на свои часы, дешёвые, но надёжные мужские часы на потёртом кожаном ремешке. Их оставил ей Эд, уезжая на работы.

— Всё равно отберут, — сказал он на прощание. — А ты, если припрёт, продашь. Всё деньги.

Она не продала, сохранила. Ладно. Эстер тряхнула головой. Вымыть и причесать Рут, вымыться самой, переодеть рут и переодеться, и… и будет пора идти. И как она в таком платье пойдёт через весь Цветной к церкви? Но Ларри обещал, что проблем не будет. Ладно, посмотрим.

— Рут, пора мыться.

— Уже?!

— Да, уже. Давай, девочка, не упрямься.

В принципе, Рут была послушной, только иногда, как бы играя, капризничала. Но сегодня не тот день.

Вымыв Рут, Эстер велела ей сидеть и сушить волосы и стала мыться сама. У неё оставалось ещё немного дорогого душистого мыла, и она решительно извела весь кусок.

Когда она, вымывшись и на ходу вытирая голову, вышла из ванной, Рут сидела у открытого окна, гримасничая и с кем-то болтая.

— Так, — спокойно сказала Эстер.

— Ой, мама! — сразу обернулась Рут. — А я тут…

— Я вижу, — кивнула Эстер, обматывая полотенце как чалму вокруг головы. — Давай расчёсываться.

— Я ещё не высохла!

— Тем более.

Рут вздохнула и пересела на валик-подлокотник дивана, где её обычно расчёсывали. Эстер разобрала, расчесала ещё влажные спутанные кудряшки, заплела в две косы.

— Мам, а у меня коса выросла?

— Да, на четверть дюйма.

Обычный вопрос и столь же обычный ответ, означающий конец расчёсывания.

— А теперь одевайся.

В розовом новом платьице, нарядных белых туфельках и белых гольфах Рут была чудо как хороша, и Эстер немного полюбовалась ею, притворяясь, что расправляет оборки на подоле и рукавах-фонариках.

— Ну вот, а теперь посиди, пока я буду одеваться.

— Ладно, — согласилась Рут, усаживаясь на край стула и расправляя вокруг себя пышную юбочку.

Эстер стала одеваться. Ей пришлось купить себе новый лифчик и трусики, пару тонких чулок-паутинок: нельзя же под такое платье надевать абы что, «приличное» старьё, хорошо, её нарядные, ещё Эд покупал, белые туфли по-прежнему хороши, правда, она и надевала их… да, сегодня в третий, нет, в пятый раз, и так… да, это с ума сойти, сколько она потратила, но — Эстер лицемерно вздохнула — но это же не просто так, лона должна быть на уровне, держать марку. Сколько у неё осталось от денег, полученных на работе и тех, что дал Ларри, она старалась не думать. У неё свадьба, она — невеста и должна быть счастлива, а счастье не в деньгах, говорил Дэвид, счастье — не думать о них. Она и не думает. Хотя бы сегодня.

Эстер причесалась, цветы она приколет, когда оденется, надела юбку, платье, застегнула молнию на спине и стала прикалывать цветы. Фату она решила не делать, и Колетт с ней согласилась: в самом деле, ну, какой символ невинности у вдовы, и тратить материю на то, что потом никак не сможешь использовать, просто глупо, а вот сумочка-ридикюль из обрезков — это совсем другое дело.

О том, как она в такой юбке пойдёт, вернее, во что эта юбка превратится, пока она по пыли и грязи дойдёт до церкви, Эстер тоже не думала. И потом, вчера, когда зашла об этом речь, Ларри попросил её не волноваться. Она и не волнуется. Хотя с него станется явиться сюда и донести её до церкви на руках. И силы, и безрассудства у него на это хватит. Эстер засмеялась, представив себе эту картину.

Ну вот, она готова. Эстер достала из шкатулки на комоде свои серёжки, простенькие позолоченные колечки, вдела их в уши, из коробочки с вензелем кольцо. Им сегодня их обвенчают. Ну…

На улице вдруг раздался такой детский визг, что Рут сорвалась с места и кинулась к окну. Выглянула и тоже завизжала с таким восторгом, что Эстер подбежала к ней и замерла.